Начало книги >>

Роман Славацкий

Книга Смарагд

(продолжение)

ПОТЕХИ ИВАНА ГРОЗНОГО

Злыми знамениями начиналось новое царствование...

Царь Иоанн Васильевич был сильным воеводою и в книгах и в Священном Писании умудрён, но по грехам ли родителей своих, по грехам ли земли Русской, или же оттого, что малолетним взошёл на престол царский, от младых лет имел он нрав буйный и жестокий. И те, кто малолетнему государю опекунами должны были стать, на деле воровать начали, а юному великому князю в дурном потакать. В ту пору и свели с кафедры коломенской владыку Вассиана Топоркова, что был другом и советчиком царёва отца, великого князя Василия, при коем кремль каменный делали в Коломне. Опасались они мудрых советов епископа Вассиана. Пришлось ему Коломну оставить и затвориться в Дмитровской земле, в Пешноше, у Николы Чудотворца, ибо он прежде был в той обители настоятелем.

Государь же юный предавался безумству и похоти. Случилось так, что и в наших краях злоба его явилась.

В лето Господне 1546 пришёл Царь Иоанн на Коломну с войском, чтобы хранить Русь от прихода иноземной рати. И пока стояли войска на берегу Оки, молодой василевс веселился и потехи устраивал. 6 мая стал он у Голутвина монастыря. И в мае вздумал он пашню пахать: нарядил бояр мужиками да лошадьми, и сам нарядился смердом и сеял гречиху. И на ходулях ходил, и маски бесовские скоморошьи надевал, и в саван наряжался, и по граду яко мертвец ходил.

И «отпевания бесовские» деял, когда живой в гроб яко мертвец ложится, и распутные друзья срамными и непотребными словесами «прощаются» с ним на подобие панихиды, а гулящие девки отдают ему «последнее целование». О мерзость сатанинская!

Однажды поехал он охотиться, и встретилась ему лебединая стая, он же нацелился из самострела на белую лебедь. Некие же из коломенцев стали говорить: предок твой, святой Даниил, щадил этих птиц. Иван же только посмеялся, пустил стрелу и убил птицу.

И пошёл о нём страшный ропот: подменили-де Царя, это не Царь православный, а настоящий антихрист. В ту пору стояли в Коломне стрельцы новгородские, которым давно уже не платили жалованье. И видя таковые царские потехи, возмутились они и подошли к Царю с жалобами. Государь же слушать их не стал, а приказал разогнать своим дворянам. Когда же те поскакали на толпу, стрельцы начали комьями земли, точно каменьями, шибаться, и за жердины взялись, и за пищали, так что с обеих сторон и убитые и раненые были. Испугался Царь и рассвирепел, и приказал следствие учинить, и по наветам казнил тогда бояр-воевод Воронцовых и боярина Кубенского и ратного люду множество.

СМИРЕНИЕ ГОСУДАРЯ

По грехам нашим в лето 1547 страшно погорел град Москва, и множество храмов погорело, а дворов огонь погубил тысяч с двадцать, а то и с тридцать. И было великое волнение в народе. Так что ужаснулся государь своим деяниям и покаялся.

Счастливая то была перемена, тем паче счастливая, что сочетался он христианским браком с Анастасией Захарьиной. А вместе с нею смирение и благодать вошли в сердце государя.

О КАЗАНСКОМ ПОХОДЕ

Дважды ходил на Казань Царь Иоанн, но никак не мог до вражьего города добраться. И спрашивал знающих людей: отчего это так и что сделать, чтобы удался поход? Они же посоветовали Царю ополчиться на Ханство Казанское так же, как древле ополчался благоверный предок его, Димитрий Донской.

И собрался Иоанн Васильевич в третий раз. Войско русское несметное ждало его на великих полях коломенских. И вступил государь во град летом 1552, чрез Пятницкие врата, и прошёл в собор Успенский, и усердно молился там пред иконой Донской. И так стоял он у Пречистой многими часами, слёзно прося Царицу Небесную о помощи и заступлении. И было ему и тем, кто с ним, некое знамение.

И пошёл на Казань июля 3 дня, и осадил тот город, и взял его октября 2 дня.

БРУСЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ

Придя же из похода со славною победой, возвёл Царь Успенскую церковь, где прежде погост был, и основал при сем храме соборном монастырь. И в нём, сказывают, поселились знатные воины, что пострадали при осаде Казани, они и были первыми насельниками монастырскими и первыми молитвенниками за упокой души убиенных ратников русских в казанских походах.

Совершили же сию церковь в лето 1552, при епископе Коломенском Феодосии и при державе Царя Иоанна Васильевича.

И построили рядом с храмом келлии из бруса, из отёсанных брёвен, потому, сказывают, и называется сей монастырь Брусенским.

А когда позднее, после 1579 года, явился в Казани чудотворный образ Матери Божией, то с того образа сразу же сделали список для Брусенского монастыря, и привезли в Коломну, и поставили в церковь Успенскую, и трапезу освятили в честь Казанской иконы. И от того образа многие чудеса были в Коломне, и множество народа всегда прибегает к нему за помощью, славя Господа и Пречистую Матерь Его.

О БРУСЕНСКИХ ТАЙНИКАХ

И в том Успенском монастыре немало подземелий было сделано. И под Грановитой башней, где ныне часовня святой Параскевы, и под Коломенской, что ныне речется Маринкиной, были подземные ходы. И от того Брусенского монастыря провели тайный ход до Успенского собора. А в самой Успенской церкви, что выстроил Царь Иван и владыка Феодосий, устроили потаённые каморы. И никто не знает, зачем столько укрытий сделано. Иные говорят – для приходу ратных людей, для обороны кремлёвской, а иные – чтобы сокровища монастырские прятать. Сказывали, что во время Смуты укрыли там казну монастырскую, и святыни, и книги. А другие говорят, что здесь затерялся клад Марины Мнишковой, но о том речь впереди.

О СВИДАНИИ С ВАССИАНОМ

После Казани отправился Царь в паломничество по монастырям, и заехал в обитель святителя Николы, что на Пешноше, в Дмитровской земле. Там жил на покое Коломенский владыка Вассиан, о коем мы уже говорили. И просил у него великий князь совета, как править Царством Русским. Вассиан же поучал его и наставлял, как прежде отца – великого князя Василия Ивановича. И весьма доволен был Иоанн той встречей и мудрыми советами.

О ЦЕРКВИ ВХОДО-ИЕРУСАЛИМСКОЙ

И в Богородице-Рождественском Бобреневе монастыре воздвиг Государь памятник взятия Казанского – дивную церковь в честь Входа Господня во град Ерусалим, подобную Успенской, что в Брусенском монастыре.

И трапеза была у церкви той, а под ней хлебня да поварня. Далеко был виден сей храм, ибо стоял на подклете.

И сияла та церковь, словно свеча во славу Господа. А служили в ней по зимам. Народ же православный входил в монастырь с особым благоговением, вспоминая праздник Ваий и Вход Спасителя в кремль Ерусалимский.

Но уже близились тягостные времена. А началось всё с ограбления коломенских святынь.

УВОЗ ИКОНЫ ДОНСКОЙ

Приказал Иоанн Грозный увезти икону Донскую из Коломны в Москву. И великая скорбь и ропот поднялись в народе коломенском. Тогда собрались толпы православных и священства и со слезами молили Государя, чтобы не лишал нас великой святыни. И владыка Феодосий Коломенский вещал ему: «От предков своих получил ты, Царь, Коломну и Пояс илионский. Так не отрицай завета святого Даниила Московского, почти коломенское золото, не ограбляй город! Предки твои обещали держать его в чести и славе; не нарушай Завета сего».

Тогда повелел Царь сделать два списка с иконы. И первый приказал он поместить на прежнем месте в Соборе, в киоте, где раньше была Донская Богоматерь Умиление письма Феофана Гречина. Другой же список водрузили на Пятницких вратах, на внутренней стороне, чтобы Донская Елеуса миловала исходящих из града.

А епископа Феодосия свели с кафедры – видно за то, что смел перечить Царю. Иные же думают, что по навету ближних царских любимцев: протопопа Сильвестра, да Алексея Адашева, да Андрея Курбского.

О КНИЖНОЙ КАЗНЕ

И приказал Царь увезти из Коломны в Москву Государеву Либирею, собрание книжное, что его дед, Иван Великий, основал в царском дворце, при храме Воскресения Словущего. Хотелось Грозному быть всех мудрей да учёней, для того и отнимал он книги из других городов, а прежде всего – из Коломны. И стал он великим книжником, подобного коему не сыскать было ни на Востоке, ни на Западе. Так, ради мудрости века сего, ограбил он Коломну.

Но сказывают, что не все рукописи были в стольный град увезены. Писцы да келари, которые за тою казной смотрели, успели некоторые книги утаить или переписать. Часть их попала во дворец Коломенского епископа, что на Соборной площади, часть же утаили в Городищах, на владычном дворе. И тем немного утолили скорбь и горесть коломенцев. Ибо как назову и чему уподоблю рукописное слово? Справедливо реченное: книги суть реки, напояющие вселенную. И без книжной казны осиротела Коломна.

О КРОМЕШНЫХ ВРЕМЕНАХ

В горькое лето 1560, в месяце августе умерла благочестивая Царица Анастасия. И безумие вошло в сердце Иваново, или, прямо сказать – бес в него вселился. Советников своих разогнал, и собственной тени стал бояться, всюду чудились ему измены да заговоры.

Созвал он собор церковный, чтоб разрешили ему жениться в третий раз, и отцы и владыки наши пошли против совести и благословили ему третий брак. Но ведь стоит единожды дать потачку греху – и потом его не остановишь. Ибо женился Царь и в четвёртый раз, и в пятый, и в шестой, обратив священное таинство в посмешище.

И разделил он Россию на Земщину и Опричнину, то есть владения опричь – сиречь кроме – всей Руси. И в те владения забрал лучшие земли, и войско своё составил, наподобие Ливонского Ордена. И как те ливонские собаки христопродавцы, называясь монахами, по сути были разбойниками, так и опричники ивановы по виду были как монахи, а на деле – душегубцы. Прозвали опричников кромешниками, ибо стали они полком сатанинским, слугами ада кромешного. И у каждого был знак за седлом – голова пёсья и метла.

О СМЕРТИ БОЯРИНА ФЁДОРОВА

Был у Царя ближний боярин, Иван Петрович Фёдоров, конюший царский. Человек он был хорошего рода, богатый, особенно много вотчин было у него под Коломной. И здесь его любили за ум и добрый нрав и благочестие, ибо он людей не теснил и на Церковь жертвовал щедро.

Но стали государевы кромешники клеветать Царю на боярина: хочет, де, конюший, Царя извести, и его трон занять. И как можно было поверить в эти безумные глаголы, кто мог помыслить, что человек не княжеского рода мечтает о московском троне? Но Иван Грозный был безумен, а вернее сказать – одержим бесами, и во всё то поверил.

Приказал он Фёдорову придти во дворец. Входит боярин в Грановитую палату. Тут Иван велел ему облачиться в царские одежды и заставил сесть на трон. Когда же нехотя сел боярин, Иван, подобно шуту юродивому, поклонился ему и стал на колени. И сказал: «Вот, ты мечтал стать великим князем, теперь сидишь на московском троне. Сбылись твои мечты, радуйся!»

И тут же, вытащив нож, собственноручно убил боярина Ивана Петровича. А труп конюшего протащили через весь Кремль и выбросили в яму выгребную. Было же сие в лето 1568, сентября месяца в 11 день

О РАЗОРЕНИИ КОЛОМНЫ

Тогда Грозный сел на коня и со своим полком сатанинским и с обозом, в котором были жёны и девицы, силой уведённые из московских домов на блудную потеху, отправился в поход – не на врага, а на родную страну. И объезжал он Московскую землю, громя вотчины мнимых недругов, наипаче же имения убиенного Ивана Фёдорова.

В хозяйские хоромы сгоняли народ и сжигали строение вместе с людьми, и крестьянские дворы палили, убивали мужиков и отроков и старцев, жен и девиц позору предавали, не щадили и невинных младенцев, коим не было спасения даже в материнской утробе. Убивали скот, житницы палили вместе с хлебом, мельницы рушили, даже пруды спускали, чтобы рыба погибла в них. Иногда и храмы Божии погибали в огне вместе с иконами и книгами и сосудами церковными...

Придя же в Коломну, священный град, вели себя не как христиане, а хуже язычников. Тогда коломенцы вступились за свои дворы и семьи, и некоторых из опричников убили. Тогда бесноватый Царь приказал истребить город.

Знатных бояр и воевод согнали в Свиблову башню, в тюрьму, а в Застеночной их пытали, и здесь же рядом, казнили. Простых же людей выводили на живой Бобренев мост наплавной и оттоле сбрасывали в реку и топили. И поставили плахи на берегу, и рубили на них головы, так что весь берег Москвареки был трупами завален, и стала река красной от крови, и три дня после того текла кровью.

Тогда соборный протопоп взял Пояс коломенский, Илионское золото, вышел ко дворцу государеву и сказал такие слова:

«Смилуйся, государь! Что рушишь дорогое наследие предков своих?! Вот Пояс, который твои пращуры носили, знак завета с Коломной, священным градом. Ради сего злата – остановись, перестань казнить народ и крепость рушить!»

От речей таких в исступление пришёл Царь Иоанн и сказал в безумии: «Что мне Коломна и Пояс коломенский!» – и, схватив Илионское золото, проскакал на коне по наплавному мосту на середину реки и швырнул сокровище в её волны.

И возмутились воды, и небо нахмурилось; тут раздался страшный удар подземный, так что дрогнул город, а в соборе городском Успенском трещина прошла по стене.

Так был проклят Грозный государь, ибо пролитая кровь взывала к отмщению, а священный Илионский пояс уже не хранил царский дом. Пала Коломна, как некогда пал священный град Вифлеем иудейский, где родился Спаситель мира, и где проклятый и безбожный Ирод-царь истребил тысячи младенцев еврейских. Так Иван, второй Ирод, поступил с наследным городом, прежде одним из величайших в государстве Российском, а ныне обращённом во прах и пепел. Из десяти коломенцев едва ли один остался в живых, прочие же были убиты или разбежались. Повторились у нас времена Батыя, и, смею сказать – хуже, чем при Батые. Так вновь сбылось реченное пророком Иеремией: «Глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет».

О ФИЛИППЕ МИТРОПОЛИТЕ

И не только фёдоровские имения были истреблены в Коломенском уезде, но также пострадали бояре Яковлевы и многие иные. Среди других схватили и Ивана Борисовича Колычева, племянника святителя Филиппа.

Ведь когда Царь Иоанн впал в неистовство и терзал христиан хуже лютых зверей, вступился за свою паству Филипп Митрополит всея Руси. Тогда одержимый правитель судил святителя судом неправедным, и сослал в заточение. Митрополит сей, святитель, прославленный Церковью Русской, родом был их коломенских Колычевых и в миру прозывался Феодор Колычев. Недаром в имении его, в Колычёве, был поставлен храм в честь Феодора Стратилата, тезоименитого святого будущему Митрополиту.

И вот, пленив Ивана Борисовича Колычева, посадили его с людьми в высокую храмину, внизу же поставили несколько бочек пороху и подожгли. Грянул взрыв; весь дом разметало. Царь же со своими кромешниками поскакал посмотреть на разорванные тела. И видит явное и непостижимое чудо: Колычев сидит посреди поля, прикованный к бревну, живой и невредимый, и славит Бога. Ужаснуться бы столь явному знамению! Но вместо того один из царских клевретов подскакал к узнику, срубил ему голову саблей и принёс безумному своему государю.

А тот приказал отвезти её заточённому Митрополиту.

Входит в темницу посланник, вручает страшный подарок, и говорит: «Се, твой племянник! Не помогли ему твои чары!» Святитель же молча взял главу, благословил её, и вернул принесшему.

А позже убили и самого Митрополита – задушили по приказу тиранна, чтобы дополнилась мера беззаконий его и к прочим бесчинствам прибавилось убийство предстоятеля Русской Церкви.

ЦАРЬ ЩАДИТ МОНАСТЫРЬ

И не только дворы боярские и дворы посадские и слободы разорили кромешники, но не пощадили и храмы Божии, и святые обители. Разорил он коломенские монастыри, казну их себе забрал, а в некоторых и всю братию истребил.

И лишь когда подошёл к вратам Успения Брусенского, приказал он опричникам остановиться. То ли некое видение устрашило его, то ли стыдно ему стало рушить обитель, им же самим основанную, но только отошёл он, не тронув монастырь, и насельников его не стал ни избивать, ни мучить.

ОБРАТНЫЙ ЛЁД

С тех пор, сказывают, каждою весною, в ледоход, льдины, что идут по Москвареке, у Голутвина останавливаются. И начинают они идти против течения, назад, в сторону Москвы. И это оттого бывает, что души убиенных коломенцев поднимаются со дна и идут в столицу, требовать суда и правды. И вместе с ними ледяные глыбины, вздымаясь, против природы, движутся к столице.

Но, миновав Коломну, обессиливают души казнённых, и со стоном опускаются на дно, а льдины, мало постояв, медленно уходят по течению к устью Москвы – в Оку...

СМЕРТЬ ГРОЗНОГО

С тех пор не было окаянному Царю ни дня покоя. В конце нечестивого правления своего глянул он на содеянное и ужаснулся. Страна лежит разорённая: целые города опустошены своими же душегубцами. А на границах теснят иноземные рати и с запада и с юга, и нет сил им противостать. И ни блуд, ни вино не могли утишить истерзанную совесть. И днём и ночью виделись ему тени убиенных. Тщетно молился и каялся он, рассылая огромные поминальные вклады по монастырям. Но разве можно серебром выкупить грех? И каким золотом искупишь невинную кровь?

В довершение всего избил он свою беременную сноху, отчего потеряла она ребёнка, а сына своего, князя Ивана Ивановича, который пытался жену защитить, ударил посохом, и он умер.

Так своими руками пресек он род Даниловичей, который шёл от святого Даниила Московского, а святой Даниил происходил от Рюриковичей.

Страшная болезнь поразила нечестивого василевса, и в муках угасал тиранн, терзаемый нечеловеческой болью, наипаче же – угрызениями отравленной своей совести. Чтобы отвлечься, приказывал он приносить себя в сокровищницу и, подобно безумному евангельскому богачу, любовался златом, будто оно ему и после смерти достанется. И в бане мылся, омывая струпы свои, и посылал любимца своего, Богдана Бельского, к ворожеям и колдунам – узнать долго ли ему ещё править. А в самый день смерти приказал принести шахматы, и так, за игрой, без молитвы и покаяния, вдруг ослаб, поник и испустил дух. И свершилось по словам Давида-Царя: «Да обрящется рука Твоя всем врагом Твоим, десница Твоя да обрящет вся ненавидящыя Тебе... Господь гневом Своим смятет я, и снесть их огнь. Плод их от земли погубиши, и семя их от сынов человеческих».

Духовник же царский, прибежав, возложил на бездыханный труп иноческие одеяния, и нарек мертвеца иноком Ионой – нелепое и несмысленное дело; будто переодев покойника, можно его душу облегчить!

Случилось же всё сие в лето 1584, месяца марта в 18 день.

Никто же не скорбел о страшной и безблагодатной смерти Ивана, все только радовались да вздыхали с облегчением, как будто ноша тяжкая упала с плеч их.

(Продолжение следует)

Текст публикуется в авторской редакции, с сохранением орфографии и пунктуации.