Назад

С. М. Прохоров

Наблюдения над бытованием коломенских легенд о Марине Мнишек.

Текст публикуется в авторской редакции, с сохранением орфографии и пунктуации.

Наблюдения над бытованием коломенских легенд о Марине Мнишек.

В последние годы в очередной раз обозначилась тенденция к изучению исторического прошлого своего края. При этом подобное изучение подпитывается возникновением большого количества краеведческой и псевдокраеведческой литературы. Под последней я имею в виду работы многочисленных краеведов-любителей, которые воспринимают любой напечатанный текст со словом «Коломна» как неоспоримый документ. Достаточно ярко ситуация выявилась после выхода из печати повести коломенского писателя Романа Словацкого «Книга Смарагд. Заветные коломенские сказания»[1]. Тогда читатели спорили не о художественных достоинствах этого произведения, но о том, не повредит ли оно делу исторического изучения города. Вопрос показался не праздным, потому что автор написал свое произведение как достаточно удачную имитацию несуществующей летописи древней Коломны, включив в нее множество легенд, в большинстве случаев им же самим и сочиненных или сильно и тенденциозно обработанных. Читателям, хорошо знакомым с историей города, показалось, что эти легенды немедленно войдут в традиционный коломенский фольклорный репертуар и значительно исказят его устоявшуюся структуру. На первый взгляд основания для беспокойства явно существовали. Ибо на памяти коломенских историков уже был случай, когда авторская легенда укоренялась в фольклоре. Этот случай мы и рассмотрим.

Он связан с комплексом местных легенд, повествующих о судьбе Марины Мнишек. Фабульная структура всех произведений, условно называемого нами «мнишковским», цикла достаточно стабильна: Марина привезена в Коломну и заточена в подземелье круглой угловой башни Коломенского кремля, где и нашла свой конец[2].

Сюжет нашел своё отражение в поэме В.В. Хлебникова «Марина Мнишек»:

Вдруг к стражу обращается, грозна:
«Где сын мой? Ты знаешь! — с крупными слезами,
С большими черными глазами.—
Ты знаешь, знаешь! Расскажи!»
И получает краткое в ответ: «Кат зна!»
«Послушай, услужи:
Ты знаешь, у меня казна.
Освободи меня!»
Но он уйдет, лицо не изменя.
Так погибала медленно в темнице
Марина, русская царица[3].

Тем самым, башня получила название «Маринкиной». Отметим, что это название запечатлено также и в стихотворном послании А.А. Ахматовой к М.И. Цветаевой «Поздний ответ»:

То кричишь из Маринкиной башни:
«Я сегодня вернулась домой»[4].

Мне уже приходилось писать о символическом прочтении этого стихотворения А. А. Ахматовой[5]. Здесь же отмечу, что в вариации Ахматовой её героиня возвращается домой. Но сам дом оказывается темницей. Наконец, в народных легендах мотивы поступков героини сильно различаются в разных вариантах, а потому и особенно интересны. По-разному звучащее имя героини – «Марина» или «Мария» - отражает не только стремление передать неизвестное в русском языке имя Марианна[6] или путаницу, произошедшую из-за того, что сама башня оказалась частью ограды Брусенского монастыря, воздвигнутого во имя Успения Девы Марии[7]. Скорее, она отражает различные сюжеты. В большинстве из известных нам легенд Марина запечатлена как враг, нашедший свой бесславный конец в нашем городе. Но в ряде случаев, наоборот, перед нами святая Мария[8], за свою святость и любовь к народу заточенная в монастырь жестоким и безбожным мужем. Муж чаще изображается как царь или «ложный царь». Во всех случаях, царь именуется Димитрием. Иногда уточняется – «Дмитрий Донской». Последнее обстоятельство не должно смущать, ибо речь идет о сходстве имен царей: Димитрий Иоаннович. Встречается, впрочем, единичный случай, когда муж Марии назван – купцом. В этом варианте героиня тоже умирает в башне. Отметим, что сама Мария рассматривается исключительно как законная царица. В советский период возник подчеркнуто анахронический сюжет, где Марина Мнишек оказывается революционеркой, заточенной в каземат за свою борьбу с царизмом[9]. Нетрудно заметить, что это вариация на тему сюжета о святой Марии. Финал легенд в современных записях чаще всего одинаков: Марина становится птицей и вылетает из заточения.

Обращаясь к фольклорным записям XIX - нач. XX вв. (работы Н. Д. Иванчина-Писарева[10], Н. П. Гилярова-Платонова[11], И. К. Линдемана[12] и многих других) мы с удивлением заметим, что подобный финал вовсе не присущ исконно коломенскому сюжету о заточении Марины Мнишек. Естественно, что он не был известен первым исследователям сказания. В связи с этим, возникает логичный вопрос: когда и как этот сюжет стал достоянием коломенского фольклора.

Последним произведением о Коломне, которое не знает данного финала, оказывается хорошо известная книга О. П. Булич «Коломна. Пути исторического развития города», изданная в 1928 году Обществом изучения Московской губернии[13]. Наоборот путеводители Голубевой и Гужова[14], многократно переиздававшиеся в 50-е и 60-е годы уже воспроизводят легенду, хотя всего лишь в общих чертах.

Что же произошло в указанное тридцатилетие? В конце 1920-х годов был написан и вскоре опубликован роман Б. А. Пильняка «Волга впадает в Каспийское море», где указанный сюжет представлен во всей полноте[15]. Борис Пильняк, проживавший тогда в Коломне, с огромным интересом относился к местному колориту. Его интересовали не только история города, его архитектура, но и люди, населявшие город. Косвенным подтверждением тому служит письмо учителя местной гимназии Каплина И. А. Белоусову, инспирированное знакомством с Пильняком[16]. Естественно, что и легенды о Марине Мнишек не могли не заинтересовать писателя. Другое дело, что Пильняк придал легенде своеобразное звучание. Строители «нового мира» оказываются у него пособниками Марины, чья злая душа все еще летает вороной над Россией[17]. Мы можем констатировать, что Борису Пильняку в самом деле удалось ввести в репертуар коломенского фольклора собственное авторское произведение. Оно прочно укоренилось и воспроизводится с завидной для автора сюжета постоянностью.

Тем не менее, случайные фабулы не могут конституироваться в качестве общепринятых легенд на долгое время. Так в конце 1977 г. автору этих строк почти удалось напечатать в местной газете «Коломенская правда» маленький рассказ под названием «Старая легенда». В печать он все-таки не прошел, ибо главного редактора сильно смутило, что центральный его персонаж - монах. Тем не менее, ответственный редактор газеты, известный в городе краевед, сохранил корректуру этого рассказа, а через много лет поместил краткий пересказ фабулы в свое исследование[18]. При этом сюжет подавался как подлинная запись предания, сделанная в Коломне. Полагаю, что здесь не было никакого «злого умысла» - всего лишь недоразумение.

Специалистам хорошо известен интерес жителей провинции к истории родного края. Ничего исключительного не произошло и на этот раз: книга была прочтена и с особенным вниманием жителями той улицы, на которой у меня и происходило действие рассказа. Подтверждением тому могут служить записи, полученные летом во время фольклорной практики.

В 2003 году было решено вновь обследовать те места, где наши студенты работали пять лет назад. Многих людей мы уже не застали в живых. Но особенно знаковым нам показалось то обстоятельство, что традиция продолжает уверенно сохраняться потомками наших прежних информантов. При этом выявилась тенденция на воспроизведение только тех легенд, которые относятся к городской традиции. Семейные легенды передаются значительно реже. Они, как правило, забываются со смертью людей старшего поколения, хотя существуют и многочисленные исключения. Характерно, что в этом случае легенда воспроизводится, с оговоркой, что рассказчик не гарантирует ее точность. Что же касается меморатов, то они не сохраняются вовсе. Так, только в студенческих записях остался замечательный цикл видений. Уже внучка визионерки может лишь подтвердить тот факт, что «бабушка что-то рассказывала»[19]. В число таких несохраняемых памятников и вошел сюжет сочиненного мною рассказа. То есть несколько лет (сразу после выхода книги) он записывался, но достаточно быстро исчез из репертуара информантов. Таким образом, мы видим, что фольклор представляет собой не просто устойчивую, но и самосохраняющуюся структуру.

Как же удалось преодолеть этот иммунитет Б. А. Пильняку? Дело в том, что коломенский цикл легенд о Марине Мнишек интерполируется в более широкий пласт легенд о женщине-колдунье / разбойнице. Одна из них была опубликована Н. Я. Аристовым в 1878 г[20]. Фабула легенды сводится к тому, что Иван Грозный решает извести «нечистых людей на этом свете» и приказывает для этого арестовать их всех, поместить в остроги и темницы, а потом привезти в Москву. В Москве царь приказывает «обложить всех ведьм соломой» и сжечь. Но они превратились в сорок «и улетели и обманули царя в глаза. Разгневался тогда Грозный царь и послал им вслед проклятие: "Чтобы вам, - говорит, отныне и довеку оставаться сороками!" Так все они и теперь летают сороками, питаются мясом и сырыми яйцами. До сих пор боятся они царского проклятия пуще острого ножа. Поэтому ни одна сорока никогда не долетает до Москвы ближе шестидесяти верст в округе»[21].

Мы видим, что мотивы, объединяющие легенду Пильняка и народную легенду об Иване Грозном и колдуньях это колдовство героини, заточение в крепости, мистическое действие, которое не позволяет душе героини войти в свое собственное тело и, главное - множественность птиц над Россией. Интересно, что последний из них не был востребован в собственно коломенском фольклоре, прежде всего из-за своей кажущейся алогичности: одна героиня не может иметь бесконечное множество черных душ.

В одной из коломенских легенд, записанных Н. Д. Иванчиным-Писаревым, вариант приведенного предания напрямую связывается с Мариной Мнишек. Однако в книге краеведа начала XIX века её действие происходит не в Маринкиной башне, но в местечке Таборы, неподалеку от города, где стояли станом войска Лжедмитрия Второго и куда впоследствии, на протяжении нескольких веков, приходили местные жители праздновать их уход. К тому же героиня превращается в сороку и покидает стан, оказавшись в окружении.

Отметим также и то, что имя фольклорной героини-разбойницы, согласно записям Ив. Мамакина в Нижегородской губернии 1880-х гг., Маринка-Безбожница. Она действует заодно со Стенькой Разиным[22]. Если учесть, что Стенька Разин изображается в цикле этих легенд колдуном и чернокнижником, то, вероятно, теми же качествами должна обладать и его «первая наложница»[23]. Именно такой вариант счел необходимым упомянуть известный историк XIX века Н. И. Костомаров: «Четырехлетнего сына Марины повесили всенародно за Серпуховскими воротами; Заруцкого посадили на кол. По известию русских, сообщенному полякам при размене пленных, Марина умерла в Москве, в тюрьме, от болезни и "с тоски по своей воле". В народной памяти она до сих пор живет под именем "Маринки безбожницы, еретицы". Народ воображает ее свирепою разбойницею и колдуньей, которая умела, при случае, обращаться в сороку»[24].

Мотив женщины, превращающейся в птицу известен в русском фольклоре достаточно хорошо: мы можем вспомнить былину о Михайле Потыке и Марии Белой Лебеди. Основные мотивы авторской «легенды» Б.А. Пильняка оказались полностью созвучными народным легендам. А перенос имени и тем более, редукция времени и пространства (связь не с двумя, а с одним коломенским объектом) для фольклора - явление типологическое.

Теперь было бы логичным рассмотреть мой рассказ и причины его исключения из активного репертуара. Я работал с очень неясной записью О. П. Булич, которая говорила о том, что в Коломне известна легенда о церкви, ушедшей под землю «во время нашествия нехристей-татар»[25]. И соединил ее со слышанными от бабушки легендами о заброшенном «татарском кладбище»[26]. Получился сюжет, где церковь уходит под землю. Ее звон придает силы жителям города, но губит его врагов (здесь я не отходил от Булич). Но я сделал основной историю о том, как возникло «татарское кладбище». То есть я рассказал, что татары решили проверить истинность легенды. Они отослали отряд воинов, который утром обнаруживается замерзшим на берегу озера, покрывшего незадолго до этого церковь.

Как видим, мой рассказ тоже был основан на известных мотивах. Это породило интерес к нему и кратковременное введение его в активный репертуар информантов. Но основной сюжет моего текста все-таки базировался на меморатах. Более того, в той местности история с ушедшей в землю церковью никогда не связывалась с татарским нашествием. Информанты говорят (согласно записям, сделанным в 2003 г.), что церковь ушла под землю потому, что почва здесь болотистая, а было это на рубеже XVIII-XIX веков[27]. Мой рассказ оказался «конкурентом» другому, уже давно и традиционно бытовавшему в этом районе города. Для него не было необходимой «ниши», а значит, он был достаточно быстро забыт.

Судьба двух этих рассказов позволят нам утверждать, что в корпусе фольклора конституируются исключительно те легенды, инварианты которых уже укоренены в народном сознании. Наоборот, «непрописанные» в нем мотивы через короткое время удаляются. Отсюда следует, что путь от «вброса» легенды до ее канонизации в качестве общепринятой достаточно сложен. Да, в последние годы мы многократно записывали легенды о Путине. Но они оказываются лишь трансформированными вариантами известного мотива о «справедливом царе и злых боярах», который до этого соотносился со Сталиным, а еще раньше и с Лениным.

Возвращаясь к началу, я могу сказать, что все «интервенции» в фольклорный репертуар окажутся удачными не более, чем это позволит их авторам система самозащиты фольклора. А она, как было показано, действует практически безошибочно.

[1] Словацкий Р. Книга Смарагд. Заветные коломенские сказания // Коломенский альманах. № 5. Коломна - М. 2001. С. 189 - 236.

[2] Синюхаев Г. Башня Марины Мнишек // "Русская старина". 1903. № 9. С. 635.

[3] Хлебников В.В. Марина Мнишек (Из поэмы). Поэт работал над текстом в 1912 – 1913гг. Впервые полностью опубликована в журнале «Звезда» 1975, № 11. С. 195. Фрагмент поэмы был опубликован еще в 1918г. в тифлисском альманахе «Фантастический кабачок». Здесь цитируется по: http://www.rvb.ru/hlebnikov/tvorprim/203.htm При этом в комментарии к последним двум стихам говорится: «М. Мнишек была заключена в Коломенском кремле»

[4] Ахматова А.А. Поздний ответ. // Ахматова А.А. Сочинения в двух томах. Т. 1. М. "Цитадель". 1997. С. 251.

[5] Прохоров С.М. Символ "Маринкиной башни" в стихотворении А.А. Ахматовой "Поздний ответ" и литературный контекст эпохи. // Б.А. Пильняк: Исследования и материалы: Межвузовский сборник научных трудов / КПИ. вып. I. Коломна. 1991. С. 57 - 61.

[6] П-ий М. Новое о старом // Исторический вестник. Т. 84. СПб. 1901. С. 1051.

[7] Известна существовавшая практически до конца 19 века надпись на каменной плите: "Лета 7060 "1552" прославлена бысть сия церковь Успения Пресвятые Богородицы при благоверном царе великом князе Иване Васильевиче и епископе коломенском Феодосии". См. Булич О.П. Коломна. Пути исторического развития города. М.1928. С.32.

[8] Можно было бы предположить, что здесь контаминированы два исторических сюжета и два персонажа: Марина Мнишек и Мария Хлопова (тоже коломенка) – первая невеста царя Михаила Романова, по легенде отравленная завистниками.

[9] Казалось бы, и именование царя Дмитрием Донским не свидетельствует о глубоком знании информантами истории. Однако, следует учитывать, что в традиционной культуре все средневековые события едва ли не одновременны. Так, фраза «восемьсот лет назад» означает лишь то, что событие происходило давно. Анализ различных типов легенд выполнен нами в работе: Прохоров С.М. Легенды о Марине (Марии) Мнишек в Коломне. Материалы для энциклопедии "Коломенский край" / КПИ. Вып. 2. Коломна. 1997. С. 50 - 53

[10] Иванчин-Писарев Н.Д. Прогулка по древнему Коломенскому уезду. М. 1848.

[11] Гиляров-Платонов Н.П. Из пережитого. М.1886.

[12] Линдеман И.К. О происхождении названия города Коломны. М. 1907.

[13] Булич О.П. Коломна. Пути исторического развития города. М.1928

[14] Голубева Е., Гужов А.И. Путеводитель по Коломне. М. 1958. С. 47. Причем последнее издание книги 1970г. воспроизводит самую раннюю формулиролвку, принадлежавшую еще Иванчину - Писареву. См.: Голубева Е.П., Гужов А.И. Путеводитель по Коломне. М. 1970. С. 72. Аналогичная формула финала легенды перекочевала и в подарочную книгу: Ефремцев Г.П., Кузнецов Д.Д. Коломна. М. 1977. С.45.

[15] Пильняк Б. Волга впадает в Каспийское море. // Пильняк Б.А. Сочинения в трех томах. Т.II. М. "Лада-М" 1994. С. 103. Роман написан и опубликован в 1929-30 гг. на основе законченной в 1929г. повести "Красное дерево". Там же С. 617 (комментарий Б.Б. Андроникашвили-Пильняка).

В связи с этим обстоятельством становится понятным, почему легенда то пересказывалась "по - Пильняку" (в период "оттепели"), то вновь оказывалась "табуированной" (как и имя самого писателя) - в период "застоя".

[16] Опубликовано мною: Прохоров С.М. Читаем сожженные строки. // Коломенский альманах № 6 Коломна-М. 2002. С. 104 - 110.

[17] Пильняк Б. Волга впадает в Каспийское море. Там же.

[18] Кузовкин А.И. Подмосковная Коломна: Записки краеведа. // Подмосковная Коломна. М. "Уходящие образы". 1994.

[19] Впоследствии она стала студенткой нашего института, и я подарил ей распечатку из Интернета с публикацией одного из бабушкиных рассказов.

[20] Народная проза М. 1992. С.84.

[21] Народная проза. Там же.

[22] Там же. С. 114.

[23] Там же.

[24] Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Цитирую по электронному варианту: http://www.kulichki.com/inkwell/text/special/history/kostom/kostom25.htm .

[25] Булич О.П. Указ. соч. С. 6.

[26] Бабушка - Мария Павловна Демехина (в девичестве –  Курчевская-Мещанинова) рассказывала, что играла на старом заброшенном кладбище на берегу пруда. Все ребята называли это кладбище "татарским", так как на нем стояли памятники с непонятными детям буквами. Вполне возможно, что это было средневековое русское кладбище, а буквы были написаны вязью. Подобные памятники и их остатки многократно встречаются коломенским археологам. Коллекция средневековых надгробных плит и их фрагментов хранится в Коломенском краеведческом музее. По заданию музея мне приходилось транскрибировать надписи на них.

[27] Все современные записи - из собрания автора статьи (С.П.).

Назад Наверх